I ЧАСТЬ.

Был трубадуром Гуго де Лонкль и слагал он сладкозвучныя альбы и серены,
переезжал он из замка в замок, из города в город и любили слушать его лютню
и рыцари и князья, и простыя люди. Славились по всему югу песни трубадура, и
радостно пел он их всем, кто хотел слушать его.
Но не только певцом хотел быть Гуго. Часто подумывал он о том, как
сменить лютню на меч. И вот однажды, той порой, как бродил певец по
Провансу, пришла из далекой Фландрии весть: "В тяжелой борьбе фламандцев с
завоевателями погибли твои мать и невеста" -- сообщил ему израненый рыцарь в
придорожной таверне. Затосковал трубадур и решил вступить в рыцарский
орден...
Пришел Гуго к магистру и рассказал старому рыцарю о своем желании.
И повелел магистр -- прежде, чем вступит он в среду рыцарей, должно
испытать дух трубадура...
И было наложено на Гуго послушание. Делал он черную работу братьев,
работал на огороде и в поле, носил воду и дрова, вертел ручную мельницу, и
был он худо одет и получал мало, и грубую пищу. И когда обращался с просьбой
о чем-либо, встречал ту просьбу часто суровый отказ. Так прошло два года.
Выдержал Гуго испытание -- спокойным и чистым остался дух его. Тогда
призвали Гуго старшия рыцари и магистр поднялся над круглым столом:
"Клянешься говорить правду?" -- и Гуго поклялся говорить правду.
"Не входишь ли ты в другой орден?" И сказал Гуго, что не принадлежит ни
к какому ордену.
"Не являешься ли ты женатым или обрученным?" И ответил Гуго
отрицательно.
"Нет ли у тебя долгов, не страдаешь ли какой болезнью, не являешься ли
тайным священником. Сын ли рыцаря и от законного ли брака?" На все вопросы
ответил певец удовлетворительно.
Тогда магистр спросил его еще, добровольно ли вступает Гуго в орден,
сказал, что отныне все, что имеет Гуго де Лонкль, становится достоянием
ордена, а то, что имеет орден -- достоянием Гуго, и будет получать молодой
рыцарь скромную пищу и бедную одежду от общины. Сказал также магистр, что
должен де Лонкль провести ночь в храме.
Кончилась вечерняя служба в орденской церкви. Разошлись молящиеся, ушел
священник, и, простясь с Гуго, один из старших рыцарей. Остался трубадур,
прислонившись к колонне, и смотрел на огромное распятие, по которому время
от времени пробегали отсветы слабо мерцавшей лампады. Тихо было в храме и
медленно текло время. И вот видит Гуго: раздвигается стена храма и стоит он
на вершине невысокой горы. Светит луна, бегут по небу обрывистыя облака.
Видит Гуго внизу к подошве горы приближается, извиваясь по дороге, толпа
бесконечно длинная.
Все ближе она. Идут вилланы с косами и снопами, женщины с грудными
детьми на руках, а дети побольше идут рядом, ремесленники с сукнами, с
замками, гончар со своим колесом, гробовщик с гробом, идут барышники с
лошадьми, публичныя женщины в ярких костюмах и полураздетыя, гордые князья и
герцоги со свитами, священники и епископы и папа в тиаре, а рядом
разбойники. И бесконечно много народу старого и молодого, богатого и
беднаго, подымается по дороге в гору и идут мимо де Лонкля.
Видит Гуго блистают над толпой молнии и слышит он удары грома. Еще
видит Гуго как рядом с толпою по краям дороги движутся справа -- светлыя,
слева -- темныя полупрозрачные образы. И они же несутся над толпой.
Происходят между темными и светлыми столкновения, скрещиваются мечи, и
вспыхивают молнии, и гремит гром. Но толпа не видит и не слышит, только
порой схватывает ея беспокойство и она то замедляет, то ускоряет шаг,
теснится то к одной стороне, то к другой.
Темныя спутники порой врываются в самую толпу. Тогда светлыя бросаются
кому-то на помощь, толпа не видит происходящего, но ея охватывает паническое
смятение; люди бросаются из стороны в сторону, происходят столкновения и
убийства. Потом все затихает и, плотно сжавшись, толпа идет дальше и жертва
ступает рядом с убийцей.
Но есть в толпе немногия, чьи очи открыты для происходящего. Они разных
состояний, бедныя и богатыя, феодалы и вилланы. Идут с прямо поднятой
головой и помогают бредущим рядом. Они поддерживают истомленных, ободряют
отчаявшихся и около них спокойствие и порядок. Мрачно темныя тучи сгущаются
над их головами, и молнии венчают их ореолом и изредка появляется рядом
светлая тень и помогает им. Бесконечной вереницей идет толпа, колеблясь,
шатаясь из стороны в сторону, истомленная и неведающая. Поют священники,
молятся крестьянки, папа отпускает грехи, торгуются барышники. И движутся
рядом и несутся над нею темныя и светлые образы. Смотрит Гуго на проходящих
перед ним, проникло зрение его, и видит он сердце каждаго, бредущего мимо.
Видит он черныя мысли, житейския расчеты, зависть, злобу и равнодушие, а в
самой глубине, как драгоценный камень в оправе, видит Гуго слабый свет, как
бы малую звезду голубую.
Видит он: связана с ней тоска каждого, и разбойника и папы и других. Но
только тоска эта неведома и самому человеку. Исполнила сердце его -- скорбь
всех людей, исполнила до самых краев и осталось оно увенчанным скорбью на
всю жизнь Гуго де Лонкля.
Шла мимо толпа и металась она и только немногия в ней были спокойны и
вели других. Принял Гуго вызов и с поднятой головой вошел в толпу, и пошел
вместе с ней.
Тихо было в храме, и красноватым светом мерцала лампада и распятия.
Стоял Гуго у колонны и думал о многообразном рыцарском долге. И вот опять
рассеялись и исчезли стены храма перед ним и глаза его умножились так, что
разныя места открылись ему одновременно: в хижине крестьянина на земляном
полу лежит воин, а над ним склонилась женщина и смотрит на мертвого сына.
Бесконечна скорбь ея и нет у нея слез. На пороге городского дома, в углу
темной клети с ткацким станком на убогой кровати мертвенно бледная женщина
прижимает к высохшей груди мертваго ребенка. Безумными глазами смотрит в
пространство и нет слез на безумных глазах. В роскошно убранном покое
королева Франции склонилась над кружевной колыбелью и мечется в ней ребенок
и прислушивается мать к его дыханию.
И увидел Гуго матерей, тысячи женщин и ореол скорби увидел Сын над
всеми ними. Понял тогда веселый трубадур, что нет большей скорби, чем скорбь
матери над гибнущим ребенком. Утихла печаль его о невесте и о матери, не
пропала, но стала чистой и прозрачной, как вода горного озера...
Еще раздвинулось пространство перед Гуго и зеленыя лучи, переливаясь,
наполнили его всего и владычица скорби предстала ему. Опустился Гуго на
колени, повторяя: "Свет небес Святая Роза..." и дал обет вечного служения
Пречистой. Мерцала лампада перед распятием, голубоватый рассвет смотрел в
цветныя стеклы церкви.
Пришли рыцари и магистр. И произнес рыцарь де Лонкль обет Послушания,
Целомудрия, Бедности и соблюдения устава. Ударил магистр Гуго по плечу, а
другой рыцарь одел ему золотыя шпоры. Принял Гуго участие в турнире и
показал себя ловким и сильным бойцом.
В тот же день вечером, когда был опущен мост, сменилась стража, были
потушены огни в замке. В угловой башне сидели за круглым столом рыцари и
среди них Гуго. Беседовали между собой и более юныя спрашивали старших.
Предложили рыцари и де Лонклю задавать свои вопросы. Шла беседа и,
прислонившись к стене, опершись на меч, стоял некто светлый, незримый для
рыцарей и пламенеющими очами смотрел на беседовавших. И когда рыцарь,
стремясь найти ответ на волнующий его вопрос, пристально заглядывал в самого
себя, то там в глубине сердца встречал его смущенный взор пламенеющие глаза
светлаго и находил в них ответ.
Спросил Гуго: "Сказано: если имеешь две одежды - одну отдай неимущему,
одену ли всех неимущих, поступая так?"
Ответил рыцарь: "Одень светом свободы душу свою. Можешь быть богат
всеми сокровищами мира, но не окажись ничем, и сумей радостно отдать все,
когда потребует дух."
Спросил Гуго: "Сказано: когда ударят тебя в щеку, подставь другую --
может ли рыцарь быть слабодушным?"
Ответствовал рыцарь: "Нет у рыцаря ничего выше чести, но самая высшая
честь воину, который будучи силен и храбр, может сдержать руку свою перед
оскорбителем, когда требует этого дух рыцаря и наивысшая честь тому, кто
радостно перенесет высшую боль, будучи верен духу своему."
Спросил Гуго: "Сказано: возлюби ближнего своего, как самого себя, - как
возлюблю убивающего душу?"
И ответил рыцарь: "Люби всех скорбящих, всех кому служишь мечом и духом
своим. Люби всех братьев по духу и по мечу, люби во враге своем рыцаря, хотя
бы и не совершен над ним удар мечом. Люби в темном духе свет преодолений им
самого себя."
Спросил Гуго: "Сказано: накорми голодного, напой жаждущего, одень
раздетого. -- Телесному или духовному благу должен служить?"
И ответил рыцарь:- "Горе тому, кто отвращает лицо свое от телесной
нужды ближнего брата своего, но горе и тому, кто телесному благу отдает
всего себя. Велик соблазн малаго делания. Строит на песке дом свой слуга
блага телесного, ибо, если и накормит голоднаго, снова взалкает он. Если же
утешит голод духовный -- навек поднимет брата своего."
И спросил Гуго: "Подобает ли рыцарю ходить в дома и жить с людьми?"
И ответил рыцарь: "Будь подобен восточному царю, который из любви к
людям своим, переодевшись ходил в хижины и творил милостыню, но не забудь
высоких задач царского служения твоего."
И спросил Гуго: "Влекут к себе рыцаря, славящие бога, зовут его к
участию в делах государственных, манят любители играть в кости и общество
прекрасных дам и ученыя доктора говорят ему о мудрости и теологии и
искусстве, каким путем подобает идти рыцарю?"
И ответил рыцарь: "Иди своим путем: прежде всего -- странник рыцарь и
мир подобен для него равнине пересеченной многими водными потоками.
Переходит он через все потоки, но увлечь себя не дает ни одному, ибо
странник и проводник пилигримов рыцарь, и к своей цели идет он."
Так вступил на путь рыцарского служения Гуго де Лонкль, трубадур. Был
его путь трудным и радостным. Много подвигов совершил Гуго, и молил
Пречистую дать ему смерть на поле битвы, ибо неприлично рыцарю умереть дома.


II ЧАСТЬ.


После многих подвигов, совершенных Гуго де Лонклем в Палестине,
удалился Гуго в пустыню и там проводил все время в размышлениях о
Божественных истинах и в непрестанной молитве. Много лет пробыл Гуго в
пустыне, а когда почувствовал он, что очистилась его душа, взял он свой
посох и пошел...
Долго шел Гуго. И пришел он, наконец, к Светлому Чертогу и остановился
у врат его... и услышал Гуго голос из Светлого Чертога: "Приди, сын мой
возлюбленный, в лоно мое, ибо ты как я совершенен." И хотел уже Гуго
переступить врата Святого Чертога, как в последнее мгновение донеслись до
него звуки покидаемого им мира. И услышал Гуго стоны гибнущих, проклятья
отчаявшихся и скрежет зубовный. Остановился Гуго и посмотрел назад. И увидел
он гибнущих и насилуемых, увидал торжествующих убийц душ человеческих и
детей, обреченных на закланье. И сказал Гуго: "Что мне, Господи, в славе
Твоей, когда там гибнут братья мои!" И ушел Гуго от Светлого Чертога,
вернулся в мир и вступил в круг жизни людей. И увидел он там старцев и
юношей, мужчин, женщин и детей, томившихся в этом кругу и бесконечно
измучены были их лица. Спросил Гуго: "Чем живете вы?" Отвечали ему:
"Надеждой нашей." И пошел Гуго дальше... и вступил во второй, еще более
мрачный, круг. Здесь не переставая слышались стоны и проклятья, и в отчаянии
ломали себе руки жители этого круга. Спросил их Гуго: "Чем живете вы?"
Отвечали ему: "Безнадежностью нашей." И решил Гуго внести свет во мрак их
жизни и надолго остался с ними.
Прошли года и окончился срок пребывания Гуго в этом кругу и поднялся он
в гору, к голубому горному озеру. Жил там старец, в тайне от людей. И
преклонил Гуго перед ним колена. Дотронулся тогда старец до глаз, ушей и
чела Гуго и получил тот три скромных дара: видеть, слышать и идти до конца.
Исполнилось сердце Гуго великой скорби и сказал он: "Нет, лучше мне
умереть." Но сказал ему старец: "Нет, сумей жить с дарами скорби не скорбя."
И отправился Гуго в великое странствие свое.
Долго ездил он по свету и поднялся он однажды на вершину высокой горы.
И было видно ему оттуда, что делалось внизу и кругом. И в том месте, где
стоял Гуго, не текло время... И увидел Гуго, как в деревенской хижине и в
городском доме, и в королевском дворце рождаются дети. А матери и отцы их
склоняются над их колыбелью и радуются им, ласкают их. И видит Гуго, как
вырастают дети, превращаются в юношей и девушек, а потом во взрослых людей и
работает каждый из них в своем кругу -- или в кузнице, или дома по
хозяйству, или у станка, или в королевском войске служат, или правят
государствами. И видит Гуго, как влечет любовь женщин и мужчин друг к другу,
как соединяются они в брачные пары и рождают детей, и радуются им и страдают
с ними. И снова вырастают эти дети, и снова идет суетливая работа. Одно
поколение сменяется другим, другое -- третьим и спеша и суетясь стремятся
они к одной цели, которой может быть является могила. И одни тысячи и
миллионы людей сменяются другими и видят они только небольшой кусок своего
пути и не думают они о бесконечной смене поколений и о вечном движении
человечества. И поднял Гуго взоры свои вверх к вечному небу и спросил:
"Скажи, зачем это вечное повторение и почему не знают те, которые суетятся
внизу, о смысле и цели этого вечного движения?"
И не слышит Гуго ответа...
И поехал Гуго дальше, объятый великой скорбью. Долго ехал он на своем
верном коне. И вот однажды, на закате солнца, встретил Гуго людей: это были
кузнецы, возвращающиеся из города в родное село. Посмотрел на них Гуго и
увидел в душе одного кузнеца голубой огонь, как бы малую звезду голубую и
почувствовал он, что был когда-то рыцарем кузнец. Подъехал Гуго к нему и
начал говорить об оружии да коснулись слова Гуго его души, взмахнул он
молотом и сказал, что с радостью променял бы он молот на рыцарский меч.
Проснулся рыцарь в кузнеце и с гордо поднятой головой пошел рядом с Гуго. И
радостный ехал Гуго по равнине.
Увидал он вскоре человека, с великим трудом пахавшего твердую,
каменистую землю. И заметил Гуго в душе пахаря голубой огонь и понял, что
рыцарем был он. Подъехал к нему Гуго и начал говорить о рыцарских подвигах,
и о борьбе с неверными. Нехотя слушал его пахарь, не понимая его. Но когда
сказал ему Гуго, что и дед его некогда воевал в Палестине, выпрямился
земледелец и сказал, что он тоже рыцарь, хотя и пашет землю. И радостный
поехал дальше Гуго, а те, кому он напомнил о голубом огне, так и остались
рыцарями навсегда.
Приехал он в город и увидал на площади большую толпу народа. Подъехал
он к этой толпе, вынул свой рог и затрубил и трубил до тех пор, пока не
затих шум на площади и все взоры обратились к нему. И сказал он тогда людям:
"Вы забыли, что ваши предки были гордыми и славными рыцарями, вы забыли, что
в вас еще недавно был жив рыцарский дух -- пора вам вспомнить об этом; пора
оторвать свои взоры от земли и посмотреть на вечное небо; пора взять в руки
меч, сесть на коня, отправиться в путь и служить всем угнетенным и
обиженным."... И гневный шум раздался на площади и окружили его разъяренные
жители. И увидел тут Гуго, что говорил он горбатым и калекам, которые
собрались на площади, чтобы получить очередную милостыню, раздаваемую слугой
герцога. И потрясали перед ним своими костылями калеки и горбатые поднимали
к нему свои разъяренные лица... И уехал от них Гуго, провожаемый свистом и
камнями. Но перед тем, как повертывать с площади в одну из улиц, обернулся
Гуго и крикнул им: "Я еще вернусь к вам." И не было у него злобы против них.
Увидел Гуго - на дороге у креста монах торгует отпущениями грехов и заметил
Гуго в душе монаха голубой свет и понял, что рыцарь монах. И захотел он
испытать его. Проезжая мимо, задел он слегка его конем и смиренно
посторонился монах. Тогда вернулся Гуго и попросил монаха продать ему оптом
индульгенции за 1/4 той цены, которую они стоили... Обиделся монах, но
смиренно отказал. Тогда как бы рассердился Гуго, выхватил свой меч и ударил
монаха плашмя по плечу и присовокупил, что недостоин он настоящего
рыцарского удара. Рассердился тогда монах и закричал Гуго, что если бы у
него был меч, он бы показал, кто более из них достоин рыцарского удара.
Тогда вынул Гуго свой запасный меч и дал монаху и начали они биться. Долго
бились они. И нанося и отражая удары посмеивался Гуго над монахом и говорил,
что удивляется он, как такой боец может оставаться торгашем. А когда зашло
солнце, перестали они биться и снял монах свою одежду и заявил, что не
желает он больше быть монахом и торговать индульгенциями... И ушел он вместе
с Гуго...
Приехал Гуго в королевскую столицу. В красивом богатом замке жил там
король этой страны. И была она полна благосостояния. Ходили по городу
довольные жители, разъзжали гордые рыцари и шли куда-то отряды лучников.
Подъехал Гуго к замку и вошел в него. Был он полон роскоши и великолепия. И
увидал там Гуго толпы придворных рыцарей, одетых в хорошие одежды, вступил
Гуго в высокую, просторную залу и увидал там короля, сидящего на троне.
Окружали его вельможи и прекрасные женщины, одетые в золото и драгоценности
и менестрели пели ему песни. И заметил Гуго в душе короля голубую звезду и
понял, что рыцарем был король. И увидел еще Гуго, что скучно королю на троне
и не радует его ни богатство страны, ни блеск замка, ни лесть красивых
женщин, ни песни менестрелей. И вечером,когда проходил король в свою
спальню, подошел к нему Гуго и заговорил. Остановился король и стал слушать.
А когда все уснули в замке и потухли огни, одел король плащ пажа, и тайным
ходом ушел вместе с Гуго из замка и больше никогда не возвращался туда и
даже не вспоминал о нем. Ехали в ночной тиши два всадника, Гуго и бывший
король. Радостно было на душе у обоих.
Долго странствовал Гуго по свету и снова великая печаль охватила его и
держала в плену долгие месяцы. И не знал Гуго, как найти исход своей скорби.
И решил он искать успокоения в путешествии в самые далекие края. И кончились
скоро жилые места и наступила пустыня. И не знал Гуго, на что решиться:
ехать ли вперед или остановиться и затем повернуть назад. И увидел он в это
время в высоком темном небе громадную голубую звезду, которая лила свой
тихий свет на пустыню... И смело двинулся Гуго в путь. Прошла ночь и сиял
новый день, но долго еще мог различить Гуго в небе голубую звезду...
Кончилась пустыня и вступил Гуго в область высоких гор. Окружали его со всех
сторон утесы, обрывы и бездонные пропасти и потерял он тропинку. И увидел он
в это время впереди над далеким горизонтом многоцветную радугу и
почувствовал Гуго, что должен проехать под ней и смело двинулся в путь...
Долго ехал Гуго все вперед и вперед и по начам загоралась в небе
голубая звезда, а днем видел Гуго над горизонтом голубую или розовую,
многоцветную радугу. И приехал он наконец к замку святых. Был он обнесен
высоким валом и глубоким рвом, и неохотно опускали жители этого замка
подъемный мост. Въехал Гуго в замок. Радостные и благодушные ходили здесь
жители. Делились они друг с другом всем, что было у них и любили друг друга
и называли себя святыми. Высоки и крепки были стены замка и не пропускали
они туда голосов мира. И вспомнил Гуго, как ушел он от Светлого Чертога и
покинул он замок святых... Было в этой стране страшное бедствие. Черная
смерть гордо разъзжала по селам и городам, и умирали ежедневно тысячи людей,
а оставшиеся в живых прятались по углам и не смели показаться на улицу, и
есть было нечего. Увидел Гуго на углу одной улицы лавку мясника. Торговал он
разной падалью и потихоньку и человеческим мясом. Вошел Гуго в лавку и
увидел в полуоткрытую дверь мясника в его жилище. Стоял он на коленях перед
статуей мадонны и молился... Бил себя в грудь мясник, торговавший
человеческим мясом и просил мадонну, чтобы послала она ему хороший доход и
щедрых покупателей, и что украсит он тогда ее капеллу на углу двух улиц. У
жаловался он мадонне на свою бедность и на малые доходы. И тихо ушел из
лавки Гуго...
И вдруг увидел себя Гуго как бы перенесенным в страну полупрозрачной
мглы. Громадные утесы и дикие скалы без зелени, без влаги окружали его. И не
просвечивало солнце сквозь мглу. И увидел Гуго две фигуры, склонившиеся над
утесом. Один было обыкновенныйчеловек, а другой гигантского роста и
бесконечно мрачный, и холодом веяло от него. Человек должен был подписать
своей кровью пергамент, лажещий на утесе, но колебался, и страх и недоверие
искажали лицо его. Улыбался мрачный его страху и недоверию... "Что же мне
делать?" - спросил человек. "От тебя требуется только одно," - отвечал
мрачный -- "всюду, где бы ты ни был, ты должен говорить людям - Христос
терпел и нам велел." "Только-то!" - сказал человек и сделал стилетом надрез
на руке и решительно подписал свое имя внизу свитка.
И увидел себя Гуго, как бы перенесенным на громадную площадь. Посреди
площади стоял большой мраморный чертог и толпы народа толпились перед ним и
стремились проникнуть в него. А в чертоге, на высоких престолах сидели
великие убийцы и предатели в багряных одеждах. И стоял посреди чертога самый
роскошный престол и сидел на нем некто с лицом Иуды, одетый в золото и
драгоценности. И курились вокруг престола фимиамы. И служили сидящему на
престоле, одетые в багряные одежды священики и среди них главным был тот,
кто подписал пергамент в царстве мглы. И толпы народа теснились вокруг
престола и люди с искаженными лицами отталкивали друг друга, чтобы добраться
до престола и убивали друг друга и подойдя к престолу склонялись ниц перед
ним и целовали край одежды сидящего на престоле, а священники и другие жрецы
учили Христовому терпению.
И с великой решимостью в душе ехал Гуго по дороге, и приехал в область
высоких гор. И вот на рассвете поднялся Гуго га своем коне на высочайшую из
гор, на острую ее вершину, с который ветер вечно сносил снег и оттуда была
видна как бы вся земля. В синей дымке легкого тумана лежали далеко вокруг
хребты снеговых гор, равнины с городами и пашнями, лентами вились серебряные
реки, озера и моря поблескивали своими зеркалами, мерцали снега горным
хребтом с темными ущельями. На бесконечно далеком горизонте в розовых
облаках вставало солнце, а над гигантом рыцарем, стоявшем на высокой
вершине, высоко в темном небе лила свой свет громадная Голубая звезда.
И взял Гуго свой серебрянный рог и затрубил призыв. Могучими волнами
понесли его духи-союзники во все стороны и все концы земли. И слышали его
люди. Крестьяне подумали, что это пастух на рассвете сзывает свое стадо, а в
городах жители, слыша призыв, считали, что это герольды короля объявляют о
новой победе королевского воинства. А на далеком, далеком краю земли приняли
призыв Гуго за рассветный привет жрецов солнечному богу. Но были и такие,
кто слышал и понимал настоящую речь серебрянного рога.
"Вставайте, видящие незримое", - прогремел рог. -- "Спешите, слышащие
голоса мира и голос вечности. Гордые и смелые, готовые идти до конца, -
пришло наше время... Спешите, братья, спешите!"
И со всех концов бесконечно далекого горизонта, как утренние белые
облака, как светлые туманы над проснувшимися водами, всюду поднимаются
образы могучих, светлых всадников. Вот они мчатся. И слышен тяжелый топот
коней по рассветной земле. Со свех сторон несутся они к одной цели на
вершину высокой горы, где стоит и трубит в серебрянный рог рыцарь, озаренный
сиянием голубой звезды, рыцарь, сзывающий великое воинство проводников
человечества к светлому Храму. Гремит серебрянный рог и все новые и новые
отряды спешат на призыв, и образуются группы и мчатся рыцари-одиночки.
И снова гремит призыв в прозрачной дали: "А ТЫ РЫЦАРЬ, ЧТО ЖЕ ТЫ
МЕДЛИШЬ?"
... Читать дальше »

Документы, происходящие из недр тайных обществ, всегда несут на себе отпечаток загадки. Собранные в этом томе легенды московских тамплиеров не являются исключением, причем не только для их современного исследователя, но и для тех, к кому они были некогда обращены. Из показаний на допросах арестованных известно, что основным содержанием работы «рыцарских кружков» было ознакомление с этими легендами, которые в определенной последовательности рассказывал собравшимся старший рыцарь. Вступающий в Орден выслушивал три первые основополагающие легенды - о Золотой лестнице космосов, об Атлантиде и о Древнем Египте (№№ 1.1-3). Последующие циклы, состоящие из 10—12 легенд, которые он выслушивал вместе с другими, готовили ученика к принятию очередной степени посвящения, сопровождавшегося определенным обрядом. Однако здесь начинаются загадки.

Когда оставшиеся в живых члены Ордена (Г.В.Гориневский, Б.М. и Е.В.Власенко, В.С.Пикунов, В.И.Филоматова, О.С.Пахомова и др.) в конце 1950-х и в начале 1960-х гг. предприняли попытки собрать весь корпус легенд, оказалось, что ни один из тамплиеров, переживших репрессии, не обладал всей совокупностью легенд, так что тексты приходилось собирать из разных источников. Кроме того, единственным, кто помнил о «степенной» последовательности легенд, был Б.М.Власенко, обладавший, как следует из показаний М.И.Сизова, наивысшей, 10-й степенью посвящения1. Более того, некоторые легенды оказались утерянными полностью (в данном издании №№ 111 - о Параклете, и 124 - о совершенных людях), а другие, о которых речь будет идти ниже, весьма сомнительны по своему происхождению. Вот почему сохранившиеся на подлинниках их номера - зачеркнутые, переправленные и опять восстановленные, свидетельствуют о попытках установить их общую последовательность.

Одновременно Б.М.Власенко, как следует из его сохранившегося письма к М.Н.Жемчужниковой от 01.04.64 г., предпринял более глубокую систематизацию содержания легенд, результатом чего явилась его так и не завершенная работа «Введение в познание», в которой он попытался выделить из ткани художественного текста позитивные данные, позволяющие судить как об истоках знаний, содержащихся в легендах, так и о времени сложения некоторых из них.2К сожалению, и эта работа, высветив ряд интересных моментов, не была закончена автором скорее всего потому, что он столкнулся не просто с текстами, утерявшими свою последовательность, но с текстами разного происхождения, в том числе и со стилизациями, выполненными самими тамплиерами.

Но что вообще известно о происхождении этих легенд?

Согласно орденской традиции, как ее передавала Е.А.Шиповская, эти тексты были привезены в Россию из Франции А.А.Карелиным и существовали только в исходившей от него устной передаче, поскольку участники кружков не имели права их записывать, а должны были запоминать. После смерти Карелина в 1926 г. были предприняты первые попытки записать и собрать эти легенды, используя память старших рыцарей, которые их рассказывали в кружках. В последующем легенды распространялись в виде машинописных копий на восковой или папиросной бумаге, использованной с обеих сторон листа, позволяя их перевозить и хранить в тайниках. Однако далеко не все здесь соответствует действительности, как она представляется сейчас на основании следственных дел и других документов, в том числе и воспоминаний самих членов Ордена.

Тот факт, что какая-то часть тамплиерских легенд переведена с французского языка, подтверждается устойчивым сохранением в некоторых списках типичного для французского синтаксиса постпозитивного места определения по отношению к определяемому и даже наличия отдельных французских слов, оставленных в скобках, как то бывает при поливариантности перевода. Уже из этого можно заключить, что источником таких легенд, к слову сказать, насыщенных буквами греческого алфавита, обозначающими различные иерархии небесных чинов, безусловно был письменный текст, переводы которого хранились у Карелина в тетрадях, а копии циркулировали в его окружении до 1926 г. Об этом мне рассказывала В.И.Филоматова, пользовавшаяся этими тетрадями, когда она дежурила возле умирающего командора, и то же самое можно заключить из показаний Н.А.Ладыженского 11—12.08.30 г., получавшего некоторые тексты легенд от Н.К.Богомолова в середине 20-х гг.3 Сейчас можно предположить, что к этому, так сказать, исходному пласту легенд, связанному с какими-то орденскими традициями (и структурами?) во Франции, относятся комплексы преданий об Атлантиде и древнем Египте, восходящие ко времени не ранее середины XIX в.4, космогонические легенды, включающие структуры космосов Золотой Лестницы и, возможно, средневековые сюжеты, хотя именно последние (битвы в Палестине, истории в монастырях, описание шабашей и т.п.) своей квази-историчностыо (использование известных антропонимов и топонимов вне какой-либо конкретики времени и места) заставляют предполагать литературные источники их происхождения.

Последнее не должно смущать, поскольку изначально речь идет не о наследии исторического Ордена тамплиеров, погибшего в XIV в., а о возрожденном в середине XIX в. его аналоге, опиравшемся на книжную (литературную) традицию при выработке своих ритуалов, символов и постулатов. Последнее, т.е. отсутствие подлинной традиции, идущей из древности, и необходимость создания новых ритуалов, проходит красной нитью через многие легенды, где поднимается и положительно разрешается на собраниях космосов вопрос «о новых ритах» (т.е. ритуалах), причем более высокие духи, к которым обращаются низшие космосы за советом, неизменно указывают, что создание новых ритуалов вполне закономерно, если они отвечают идеям, которые должны утверждать и отражать.

С этих позиций можно понять и включение в состав легенд сюжетов, действие которых происходит в Париже конца XIX или самого начала XX века, равно как отражение в повествовательной ткани научных реалий первой четверти XX века -рентгеновских лучей, радиоактивности, микроорганизмов, технических достижений той эпохи и т.д., объяснимые только спецификой сознания человека нашего времени. В самом деле, если для сознания человека эпохи XII—XIV вв. любая легенда являлась повествованием о реальном событии, то для новых тамплиеров текст являлся всего только условной формой, подобной театру с его картонными декорациями, гримом, масками, способного однако потрясти человека до глубины души не этим дешевым реквизитом и напыщенными словами, а раскрывающейся за этими символами трагедией человеческих судеб.

Легенды тамплиеров никогда не являлись «литературой», не могут и не должны с этой точки зрения рассматриваться, - вот главное, что должен иметь в виду их исследователь или человек, желающий познакомиться с ними, иначе он ничего в них не поймет. Главное в них - не сюжет, не язык, не нагромождение поистине примитивной фантастики, не полное отсутствие достоверности в описаниях, а те поведенческие и этические модели, которым следуют или пытаются следовать их персонажи. При внимательном знакомстве с этими текстами приходишь к убеждению, что все они имеют в своей основе несколько взаимосвязанных и постоянно повторяющихся структурных образований, сравнимых с кристаллическими решетками минералов, которые незаметно формируют сознание слушателя, его отношение к мирозданию, к окружающим его людям, к природе и к обществу, раскрывая этическое содержание понятия «рыцарь» как человека, принимающего на себя ответственность за свои мысли, устремления и поступки.

В этом плане легенды так же дидактичны, как букварь, чьи картинки помогают запоминать сначала буквы, потом слова, а затем и действия со словами, которые незаметным образом переносятся в жизнь. Точно так же и здесь: за фантасмагорией невероятных (кому-то может показаться - примитивных) событий в обстановке, исключающей возможность какой-либо реальности, в сознание слушателя закладывается мотивация поступков, универсальная для любой обстановки или ситуации, требующей от человека принятия осознанного решения, наличия сил, помогающих пойти не по более легкому, а более достойному человека пути - «пути рыцаря». Эти легенды вносили в сознание человека понятие о свободе личной воли, об отсутствии субстанциального зла, как такового, чья иллюзорность порождается лишь отсутствием добра и незнанием, т.е. невежеством, подобно тому, как не является сущностью тьма, означающая лишь отсутствие в данном пространстве света, в отличие от нее носящего материальный, субстанциальный характер. Эти легенды закладывали представление о бессмертии и божественности заключенной в человеке монады, которую он несет и взращивает в своем физическом теле, чтобы через нее становиться «со-работником Бога», пусть даже столь далекого от людей и от остальных небесных иерархий, что само обращение мыслями к Нему оказывается мощной силой на путях преодоления косности земного сознания человека... Именно отсюда вытекала необходимость для человека активного, все более расширяющегося познания мира как единственного пути к постижению воли и предначертаний Того, кого нельзя постигнуть разумом или верой, легко вводящей в соблазн и ошибки из-за отсутствия критериев различения добра и зла.

Все эти примеры и постулаты воспринимались слушателями, как они говорили сами, не сразу. Но они западали в память, в душу, заставляли мыслями постоянно возвращаться к услышанному, вызывали потребность в медитациях, которые в свою очередь порождали новые тексты, подражания услышанным легендам, развивая их или варьируя. Возможно, я впадаю в гиперкритицизм, полагая, что около половины представленных здесь легенд (если не больше) были созданы уже на российской почве самим А.А.Карелиным и людьми из его ближайшего окружения, однако для такого утверждения есть, по меньшей мере, два серьезных основания.

Первое - это частое использование физико-математических (и специально математических) примеров, понятий и сравнений, вполне естественных в языке профессиональных математиков, какими были Д.А.Бем, АА.Солонович, Е.К.Бренев, С.Р.Ляшук, каждый из которых вел не один «рыцарский» кружок уже в самом начале 20-х годов. Другим столь же примечательным моментом, постоянно проступающим в легендах, является подчеркнутый акратизм космических сообществ, картины анархической организации жизни, что вряд ли могло интересовать французских тамплиеров, но прямо касалось российских анархистов, какими были не только перечисленные математики, но сам А.А.Карелин и другие его сподвижники, не случайно получившие название анархо-мистиков.

Наконец, сейчас можно уже вполне определенно говорить о существовании легенд-подражаний, вышедших из круга Карелина. Такова легенда «О рыцаре Гуго де Лонкле», написанная Н.И.Проферансовым5, которая печатается по - видимо - не совсем исправному тексту, опубликованному в сборнике экуменистов6.

Проферансову могут принадлежать и другие легенды на сюжеты европейского средневековья, поскольку в своей научной деятельности он занимался изучением идеологии крестьянских и еретических движений той эпохи. Не исключено, что им была написана и легенда «О голубом Арлеге», поскольку ее списки под названием «Голубой Арл» были обнаружены при обысках у мистиков Северного Кавказа, с которыми поддерживал связь и к которым приезжал Проферансов. Сложнее обстоит дело с авторством Карелина, поскольку в корпусе легенд три являются прямым заимствованием из его пьес-диалогов (об Атлантиде, о гностиках, об Орфее), которые публикуются в этом же томе, а сами пьесы были широко распространены между читателями, причем не только между тамплиерами или анархо-мистиками, так что естественно искать продукты его творчества и далее. Две легенды своего сочинения (правда, написанные в конце 50-х гг.) оставил и В.С.Пикунов; ряд легенд, вошедших в издаваемый ныне корпус (№№ 51, 55, 69 и др.) являются безусловными медитациями, некоторые из которых по своим интонациям могли принадлежать перу А.С.Поля, хотя круг претендентов на авторство может быть гораздо шире. Наконец, в стилистике ряда легенд отчетливо прослеживаются женские интонации, заставляя вспомнить, что в окружении Карелина были М.В.Дорогова, М.Н.Жемчужникова, В.В.Губерт-Поспелова, возможно - Н.М.Костомарова, а также другие пишущие дамы-мистики тех лет.

Конечно, было бы чрезвычайно интересно проследить историю каждой легенды, выяснить последовательность их появления в составе корпуса, места, которые они первоначально занимали, поскольку сейчас, например, легенда «О недах» (№ 44), отстоит весьма далеко от первого о них упоминания, а легенда «О серафах и херубах» (№ 53) на самом деле является продолжением легенды «Сверхнебесная дорога» (№ 104), и это только два наудачу взятых примера, каких весьма много (например, серия путешествий «недов» по планетам, разнесенная по корпусу). Все это можно было бы учесть при публикации, выстроив логически вероятную последовательность сюжетов, однако в данном случае я предпочел следовать той нумерации легенд, на которой остановились последние тамплиеры, связывавшие эту последовательность еще и со степенями посвящения. Судя по классификации Б.М.Власенко, каждой степени посвящения соответствовала своя группа легенд, всего девять: I (1-15), II (16-30), III (31-42), IV (43-57), V (58-66), VI (67-81), VII (82-99), VIII (100-110), IX (111-127). Однако при этом остается вопрос, к какому времени сложился весь этот корпус, в котором, как я показал выше, безусловно находятся продукты творчества московских тамплиеров. К сожалению, ответить на этот и на другие вопросы о происхождении легенд и истории сложения имеющегося в наших руках собрания можно будет лишь после того, когда станут доступны другие их списки, быть может, до сих пор хранящиеся в частных и государственных собраниях.

В основу публикуемого корпуса легенд московских тамплиеров были положены тексты собрания Е.А.Шиповской, как можно понять, некогда сверенные с текстами О.С.Пахомовой, М.В.Дороговой и Г.В.Гориневского. В свою очередь, тексты Шиповской были сверены и отчасти пополнены за счет корпуса легенд, собранных в 50-60-хх гг. В.И.Филоматовой, похоже, из тех же источников. Незначительные разночтения в написании имен небесного воинства и структуры космосов Золотой Лестницы отражены в комментариях Е.С.Лазарева. Тексты легенд издаются практически в том виде, в котором они дошли до нас. Но поскольку легенды именно рассказывались, их стилистика несет отпечаток живой речи, как видно, зафиксированной стенограммой со всеми стилистическими огрехами и ошибками, часто мешающими восприятию содержания. Вот почему, рассматривая такую запись как документ эпохи, публикатор, в отличие от текстов, приведенных в его собственной книге7, прибегал к стилистической правке только в случае явных погрешностей и нелепости фразы.

Кроме того, при подготовке к печати были раскрыты все многочисленные сокращения слов, сняты титла, указывающие на обитателей Темного Царства, заменены греческие буквы, обозначающие обитателей ступеней Золотой Лестницы (напр.: α - люди, β - леги, γ - Арлеги, θ - Араны, κ - Отблески, λ - Нирваны, μ - духи Инициативы, τ - духи Света и т.д.). Впрочем, обо всем этом подробнее сказано в комментариях Е.С.Лазарева и в составленном им словаре-указателе. Что же касается указателя имен, встречающихся в тексте легенд, то от него решено было отказаться, поскольку все имена, в том числе исторических лиц, упоминаемых в текстах, на самом деле несут лишь «декоративную» нагрузку.

Существенным дополнением к легендам и в целом к формированию мировоззрения российских тамплиеров служили, с одной стороны, уже упоминавшиеся пьесы-диалоги А.А.Карелина, а с другой - недавно обнаруженный второй курс лекций А.А.Солоновича, распространявшийся как среди участников «рыцарских кружков», так, по-видимому, и более широко среди анархического студенчества.

Как можно судить по протоколам обысков, пьесы-диалоги А.А.Карелина, лишь частично публиковавшиеся на страницах русскоязычной газеты «Рассвет» в Чикаго (США), широко расходились в машинописных копиях по подпольной России в составе «орденского самиздата», причем находили своих читателей далеко за пределами кружков тамплиеров и анархо-мистиков, так что их относительно свежие перепечатки можно было встретить еще в начале 70-х гг. XX века. Подобно тому, как в квартире их автора в первой половине 20-х гг. собирались представители самых различных политических и духовных движений, начиная от анархистов-«набатовцев» и кончая ученым богословом П.А.Флоренским, или, что столь же правомерно, начиная от атеистов и кончая убежденными оккультистами, такими как В.А.Шмаков или В.В.Белюстин, причем каждый из них в беседе с хозяином находил для себя что-то важное, необходимое, точно так же и эти его произведения, по собственному признанию Карелина, были написаны им отнюдь не для сценического зрелища, а для лучшего понимания и уяснения идей, о которых многие из читавших их, может быть, ранее даже не задумывались.

Действительно, эти «картинки прошлых времен», отчасти напоминающие Платоновские диалоги, рассчитаны не на рационализм современного мышления, а в первую очередь на природную эмоциональность восприятия читателя или слушателя, который представляет сцену, движущиеся фигуры, присутствует при столкновении характеров и мнений, начинает кому-то из действующих лиц сопереживать, соглашается или противится доводам его оппонентов, поражаясь алогичности решений, казалось бы невозможных в обыденной ситуации... И постепенно в его душе и в его сознании начинают прорастать зерна новых идей, настойчиво требуя решения вопросов, а часто и совершения поступков, о которых у человека ранее и мысли не возникало8.

Списки пьес А.А.Карелина были обнаружены в Нижнем Новгороде у членов «Ордена Духа», которые получили их из Москвы, по-видимому, через Н.И.Проферансова, найдены в библиотеках теософов, антропософов и толстовцев Северного Кавказа, куда они, скорее всего, попадали из того же источника, у анархо-мистиков Ташкента и Ленинграда. Произведения Карелина в подпольном «самиздате» ходили наряду с тамплиерскими легендами, перемешивались с ними и в ряде случаев замещали их, как то случилось, например, с «Гностиками», фрагментами «Атлантиды» и легендой об Орфее («Одинокий»), уже безо всякого упоминания имени Карелина вошедших в основной орденский корпус.

Что касается второго цикла лекций А.А.Солоновича, которому здесь дано условное название «Критика материализма» (так этот курс назван в документах «нижегородского дела»), то его место в числе других лекционных курсов этого автора устанавливается из различных упоминаний: ему предшествовал цикл «Элементы мировоззрения»), а за ним следовал цикл лекций по восточной философии, как и первый цикл пока не обнаруженный. Основные положения публикуемого цикла были использованы его автором в ряде статей, публиковавшихся в газете «Рассвет» и в журнале «Пробуждение», однако в целом он дает законченное представление о взглядах автора как. на уровни сознания общества и составляющих его индивидуумов, так и на задачи тайных орденов и их роль в истории развития человечества.

Большой объем публикуемого материала, а также его специфика, определившая отбор и структуру издания, не позволили включить в данный том литературное творчество других российских тамплиеров (П.А.Аренского, С.А.Кондратьева, В.А.Завадской, Б.М.Власенко, И.Н.Иловайской, А.В.Уйттенховена и др.), непосредственно связанное с идеями Ордена, тем более, что частично оно уже получило отражение на страницах отдельного издания (Никитин A. Rosa mystica: Поэзия и проза российских тамплиеров. М., «Аграф», 2002).

Использованные при подготовке издания оригиналы легенд находятся в фонде публикатора (РГАЛИ, ф. 3127).

А.Л.Никитин

ПРИМЕЧАНИЯ

1ЦА ФСБ РФ, Р-35656 (преж. 604434, Н-9215), л. ббоб.

2См.: Введение в познание. // Дельфис, 1996, №№ 1-3; 1997, №№ 1-2.

3АУФСБ РФ по КК, П-58969, л. 186, 203 (см. том I настоящего издания).

4О «первоисточниках» представлений об Атлантиде и Египте для XIX в. см.: Жиров Н.О.
Атлантида. М., 1964, с. 108.

5Авторство установлено по: Налимов В.В. Канатоходец. М., 1994, с. 386, прим. 14.

6Призыв, М., 1992, с. 79-90.

7Легенды русских тамплиеров. // Никитин А. Л. Мистики, розенкрейцеры и тамплиеры
в советской России. М., 1998; 2000, с. 193-244.

8 Об истории возникновения этих пьес-диалогов см. в некрологе Е.Моравского, посвященного АА.Карелину в I томе настоящего издания (первоначально опубликовано: «Рассвет», № 563, 27.03.26 г., с. 3).

... Читать дальше »